«Зильс Мария», несомненно, произведение двух авторов – Ассаяса и Бинош, – «возвращающихся» в свое прошлое. Они его пересматривают и переосмысливают в новом свете. Они наполняются энергией молодости, чтобы двигаться в удивительное будущее».



«Размышления об искусстве, жизни, смерти и сути актерства. Незаурядные роли Жюльетт Бинош и Кристен Стюарт».



«Смешная и печальная история о жизни знаменитости и отношениях между людьми. Два часа вербальной дуэли талантливых актрис, захватывающей с первой минуты».



«Отношение Марии Эндерс к Валентине – это зависть зрелой женщины, у которой есть жизненный опыт и знание, но нет неограниченной свободы молодости».



«Ясность режиссуры Ассаяса – продуманные диалоги, блестящие актрисы, четкость мизансцен. И редкое умение передать атмосферу места действия – швейцарских Альп, с их особым воздухом и светом».



Казалось бы, аристократичную француженку, которая прославилась ролью в «Английском пациенте», и американскую золотую девочку, известную всем благодаря саге «Сумерки», даже в уме увязать сложно. А французский режиссер Оливье Ассайас сумел их вместе снять. Да так ладно, что зрители в Каннах буквально захлебнулись от восторга (в российском прокате «Зильс-Мария» с 16 октября. — Interview). Дама с суровым нравом Бинош и взбалмошная девица Стюарт срослись и в творческом дуэте, и по жизни. Пока не так близко, чтобы Кристен могла звонить своей повой подруге Жюльетт по ночам, но достаточно, чтобы просить у нее совета и без стеснения говорить глупости. Даже при свидетелях, во время записи интервью.

БИНОШ: Ну ничего себе, как ты коротко подстриглась!
СТЮАРТ: А-ля Бинош. Кошу под тебя.
БИНОШ: Тебе идет.
СТЮАРТ: Так, значит, сейчас я должна брать у тебя интервью? Или мы друг у друга? Слушай, а давай представим, словно мы все еще снимаемся в фильме «Зильс-Мария».
БИНОШ: Идем такие по изумрудным лугам, над нами солнце светит нежно и пушистые облака, мы читаем Ницше...
СТЮАРТ: ...и заблудились.
БИНОШ: Мы не заблудились!
СТЮАРТ: Нет, но мы и на съемочной площадке там не гуляли.
БИНОШ: О`кей, делали вид. Просто мы ведь с тобой невероятно талантливые актрисы. (Обе смеются.)
СТЮАРТ: Ты тогда скакала впереди, словно горная лань, а я плелась позади и ныла. Здорово было.
БИНОШ: Если бы еще не было всего этого алкоголя и сигарет.
СТЮАРТ: Да, ты же и вправду все время курила и выпивала.
БИНОШ: Но это была не моя идея! Это все режиссер! Оливье (Ассайас) вечно приставал: «Ну выкури одну-другую. Или опрокинь стаканчик, ну пожа-а-алуйста!» Ему казалось, что именно так должны вести себя все актрисы в возрасте. Но не я!
СТЮАРТ: И все же ты пыхтела и опрокидывала без остановки. (Смеется.)
БИНОШ: Это лишь часть роли. Сигареты, алкоголь — такое старое клише. Они культивируют у творческих людей их...
СТЮАРТ: ...слабости, пороки (vice, по-английски. — Interview), и они нужны художнику для того, чтобы идти дальше.
БИНОШ: Ты только что сказала vice? Ни разу не слышала это слово в таком необычном значении.
СТЮАРТ: У него их много — от «зам-министра» до «аморального поведения». (Смеются.) А если серьезно, то как раз это мне в наших героинях и правится: они обе живут в некоторой скупости, ограниченности, а пьянство помогает им заполнить пустоту. Кстати, многие наши с тобой коллеги после съемок чувствуют себя опустошенными и прикладываются к бутылке. Не так уж далеко от правды это клише.
БИНОШ: Серьезно? А ты-то откуда знаешь? (Смеется.)
СТЮАРТ: Я не пью! Честное слово.
БИНОШ: Ладно, я просто хотела тебя позлить. (Смеется.) Ты права: моя героиня проходит через все круги ада, ей трудно. И алкоголь помогает...
СТЮАРТ: ...забыться.
БИНОШ: Да, она не хочет верить в то, что происходит вокруг нее и внутри.
СТЮАРТ: Вообще очень запутанная душевная драма: твоя героиня, Мария, стала известной благодаря роли юной обаятельной амбициозной Сигрид, а через 20 лет должна играть полную ее противоположность — уставшую стареющую актрису.
БИНОШ: И тут вопрос: стала бы ты, дорогая Кристен, в свои 24 года играть мою героиню, потрепанную жизнью выпивоху?
СТЮАРТ: Эм... не уверена.
БИНОШ: Что-что? Не хотела бы?
СТЮАРТ: Когда ты на меня так смотришь, я не могу сказать «нет». (Смеется.) Но согласись, это было бы очень странно. Если только мы поменяемся телами.
БИНОШ: Прошу прощения?!
СТЮАРТ: Я снова сказала глупость?
БИНОШ: Ничего страшного. Забудь.
СТЮАРТ: Боже, как я дошла до того, что вообразила себя кем-то вроде тебя? Ты совершенство! Мне еще расти и расти. Фильм, кстати, как раз на этом и строится: каким человек видит себя и свои роли сам — и как оценивают его окружающие. Жюльетт, а ты помнишь пашу первую встречу?
БИНОШ: Ты тогда тусовалась со своим продюсером и парой знакомых па террасе Soho House в Берлине.
СТЮАРТ: И тут вдруг: «Скоро приедет Жюльетт Бинош».
БИНОШ: Я, между прочим, дико волновалась перед знакомством с тобой. 
СТЮАРТ: Правда? Думаю, я нервничала куда больше. В тот момент, когда ты зашла, все вскочили со своих мест, а я оцепенела и осталась сидеть там одна. Встреча вышла несколько формальной. Мне кажется, мы сразу начали говорить о ролях.
БИНОШ: Еще я запомнила, что ты все время качала ногой — прямо как сейчас.
СТЮАРТ: Это у меня нервный тик. (Смеется.) А тогда я вообще только прилетела в Берлин.
БИНОШ: Точно, у меня-то была пара дней на акклиматизацию.
СТЮАРТ: Да я чуть от волнения не умерла, а ты говоришь «нога». Ты, кстати, успела заранее погуглить информацию обо мне?
БИНОШ: Конечно.
СТЮАРТ: И?
БИНОШ: Прочла парочку интервью с тобой и решила, что ты мне нравишься. К тому же я видела «На дороге», а вот от «Сумерек» воздержалась.
СТЮАРТ: Пфф... Признайся, на самом деле ты ведь посмотрела все части и влюбилась в сагу.
БИНОШ: Нет, прости. Но, по сути, именно благодаря «Сумеркам» я увидела тебя впервые — на стене в комнате своей дочери. Это был шок. (Кристен смеется.) И на той берлинской встрече ты спряталась за дверью и напугала меня до смерти. Но лед растаял.
СТЮАРТ: А еще мы тогда долго болтали, и я весь день после думала: «Блин, чего я только не рассказала этой женщине!» Есть в тебе, Жюльетт, что-то такое, что заставляет сразу раскрыться. Тебе легко верить. Как ты это делаешь? Это же реальный дар. Если бы мы обе не были так заняты, я бы, наверное, звонила тебе по ночам, чтобы спросить совета по любому поводу. Слушай, а ты думала о том, насколько разные у пас биографии?
БИНОШ: Ты ребенок-кинозвезда, обучалась на дому, первый фильм — в девять лет, голливудские родители, блокбастеры, все дела.
СТЮАРТ: А ты утонченная француженка, ученица католической школы-интерната, в 15 лет решила забить на учебу ради работы в парижском театре, чтобы чуть позже сыграть в фильме Годара.
БИНОШ: И все же кое-что общее у нас есть. Страсть к кино, людям, но прежде всего — к самому актерству. Меня в тебе этот огонь внутри и привлек. Мы все ищем себя, а страсть позволяет нам преодолеть трудности, которые постоянно возникают на пути. Я бы не сидела здесь, если и сегодня, спустя 30 лет, не чувствовала бы в себе этой страсти. Она ведет нас через всю жизнь.
СТЮАРТ: Два пламени, которые, объединяясь, становятся сильнее. Фу, нет, это звучит как-то пошло. Но ты права, но сути нами движет эта страсть, которая не оставляет нас в покое.
БИНОШ: Мне кажется забавным, когда люди думают, что сильные чувства можно пережить, снимаясь лишь в артхаусном кино. Конечно, дай мне волю, я бы только в нем и играла. Но успех подобных малобюджетных фильмов — невероятная удача. Так что нужно учиться жонглировать, испытывать полную гамму эмоций от своей роли в любом фильме.
СТЮАРТ: А меня еще бесят высказывания вроде: один фильм для себя, один — для зрителя. Бред!
БИНОШ: Не говори.
СТЮАРТ: Я все делаю только для себя. Блокбастер, артхаус или реклама Chanel (Кристен — лицо новой коллекции Paris-Dallas. — Interview) — не важно. Со стороны кажется, что после прокатного успеха популярной картины я могу позволить себе практически все. И знаешь что? Так оно и есть! Это очень круто: я могу делать все, что я, черт возьми, хочу! Да, я сейчас вот в таком бессовестно-привилегированном положении. Ни капельки не стыдно.
БИНОШ: И правильно.
СТЮАРТ: Мне никогда не приходится выпрашивать роль, я могу получить любой проект одним щелчком пальцев, и мне не нужно пробиваться, бороться, как другим актерам. Я представляю себе огромную карту, на которой простирается множество улиц и дорог — нужно только решить, где я хочу задержаться. Передо мной действительно открыты все двери. Бесстыдно много удачи выпало на мою долю. И этого достаточно для того, чтобы понять: я люблю играть в блокбастерах, потому что уверена, это увидят все, это цепляет людей, легко воспринимается и доставляет нереальное удовольствие. Твой сын ведь наверняка был в восторге, когда ты согласилась сниматься в «Годзилле»?
БИНОШ: Был. Хотя я никогда не смогу понять, что делают все эти люди на площадке многобюджетных фильмов. Ведь в итоге все происходит одинаково: камера, режиссер, пара слов или предложений, которые кто-то должен сказать. Но ты права: я тоже получаю грандиозное удовольствие от волнения, которое могут вызвать только блокбастеры. Ожидания совсем другие.
СТЮАРТ: Ожидания — это отдельная тема. Читатели определенно будут ждать пару твоих советов. Скажи мне всякие мудрые вещи. Есть наготове?
БИНОШ: Никогда не позволяй детям играть с «Оскаром», с него сходит позолота.
СТЮАРТ (визжит от восторга): Какая ты мудрая! Во время наших съемок я это часто замечала. Ты подталкивала меня к тому, как научиться больше вкладываться в игру. А я такая думала: ничего себе, вот она всего лишь стоит тут, рядом, а мне уже хочется быть лучше. Самой себя, разумеется.
БИНОШ (смеется): Лиса!
СТЮАРТ: Честное слово! За это я тебя и люблю.
БИНОШ: Играть вместе — это все равно что вместе писать картину. Я вообще хотела бы говорить картинами.
СТЮАРТ: Хорошо сказала. Играть каждую сцену вместе — это как...
БИНОШ: ...американские горки. Нельзя наверняка сказать, как все будет, пока не окажешься в одной кабинке. Иногда можно потерять опору, или нужно вдруг подпрыгнуть, или один должен подхватить другого. Так я всегда узнаю хорошего режиссера: он позволяет своим актерам искать себя. Поэтому меня и зацепила роль Марии, она угасающая звезда. А вывод такой: ты — звезда, а я — угасаю.
СТЮАРТ: Жюльетт!
БИНОШ: Я просто пошутила. Мне можно. (Смеется.)
СТЮАРТ: Ну тебя. Я так рада, что мы нашли друг друга.
БИНОШ: Взаимно. Мне уже приходилось играть с людьми, которые мне не нравились.
СТЮАРТ: И как?
БИНОШ: Сносно. Надо строить себе защитный барьер. Хуже всего, когда люди тебя разочаровывают. Или сводят с ума настолько, что ты можешь разреветься в гардеробной. После очень трудно стоять перед камерой, забыв обиду.
СТЮАРТ: Есть актеры, которые в каждой роли пытаются создать впечатление, будто бы герой сам по себе, а они так, в стороночке. Примерил образ, снял, пошел дальше. Я в это не верю. Мне трудно дается утверждение, что в каждой роли актер играет новую версию самого себя, но я понимаю, что так оно и есть. Можно иметь бесконечно буйную фантазию, менять обстановку, бросаться в крайности — и все равно ты играешь часть себя. Все остальное — чушь.
БИНОШ: По-взрослому рассуждаешь.
СТЮАРТ: Если двух людей перед камерой что-то связывает, они переживают эмоции, а не изображают чувства. Все происходит по-настоящему. Тогда и зритель реагирует соответственно. Как у нас с тобой было в «Зильс-Марии». Скажи, а тебе тоже все кажется странным, когда ты сейчас смотришь фильм?
БИНОШ: В смысле?
СТЮАРТ: Там есть моменты, когда представленное на экране полностью совпадает с моими настоящими воспоминаниями о том времени. Как на детские рисунки часто наслаиваются собственные воспоминания. Но здесь по-другому. Здесь воспоминания идентичны. Из-за всего этого мне трудно смотреть фильм. И критики... Иногда они попадают в точку, но многие комментарии пустые, обидные и не имеют ничего общего с действительностью. Никто не знает наверняка, какой фильм на самом деле. И как же, интересно, другие могут составить о нем правильное представление? Меня часто спрашивают, как я отношусь к общественному мнению.
БИНОШ: А ты?
СТЮАРТ: Отвечаю вопросом на вопрос: к какому именно из тысячи мнений? Так все же, тебе было трудно смотреть на нас на экране?
БИНОШ: Не сложнее, чем смотреться по утрам в зеркало. (Смеется.) Что ты переживаешь? Мы сняли отличный фильм! Красивый и сильный.
СТЮАРТ: А это женское кино?
БИНОШ: По крайней мере, главные роли играют женщины.
СТЮАРТ: Не люблю ярлык «женское кино», он все упрощает и уплощает. А «сильное женское кино» звучит еще хуже.
БИНОШ: Тогда сойдемся на том, что этот фильм — особенный.
СТЮАРТ: Вот это по мне. (Входит пресс-секретарь и просит поскорее закончить интервью. У Кристен самолет в 13:15. На часах 11:45. — Interview.) Ох, мне нужно собирать вещи и мчаться в аэропорт.
БИНОШ: Ну, смотри. Ведь если ты пропустишь рейс, мы сможем увидеться сегодня вечером. (Смеется.)
СТЮАРТ: Звучит классно. Но было бы еще лучше никогда не пропускать свои вылеты. А мы и так скоро увидимся — в Южной Африке, на нашем новом проекте.
БИНОШ: Молчи! Это же секрет.