«Франц» снят по мотивам пьесы Мориса Ростана, которую в 1932 году уже экранизировал режиссер Эрнст Любич в фильме «Недопетая колыбельная». Смотрели этот фильм перед тем, как начать работать над своим?

Сперва я открыл для себя пьесу Ростана, и мне очень понравилась история о молодом французе, который приносит цветы на могилу немецкого солдата. И уже в процессе работы над сценарием я узнал, что фильм по этой пьесе снимал в 30-х годах Любич. И тут же начал переживать – ну как вообще можно снимать фильм после Любича? И даже оставил на какое-то время сценарий и идею снять картину. Но, посмотрев «Недопетую колыбельную», я понял, что фильм хоть и очень хороший, но, во-первых, является во всех смыслах фильмом того времени, 30-х годов, а во-вторых, снят немецким режиссером с точки зрения героя-француза. И мой фильм в этом смысле – ответ фильму Любича, потому что, будучи французским режиссером, я здесь говорю от лица героини-немки. Мне было очень интересно взглянуть на историю именно с этой стороны, с точки зрения Германии, проигравшей войну, и глазами немецкой девушки – и показать, как живет Германия после войны. Так что я довольно сильно изменил историю, рассказанную в пьесе Ростана и в фильме Любича.

То, что фильм черно-белый, – влияние все того же Любича и дань уважения немецкому экспрессионизму и в целом кинематографу 30-х?

Поначалу предполагалось, что фильм будет цветным, но когда я искал место для съемок, то понял, что «Франц» должен быть черно-белым. На востоке Германии нашлась идеальная натура, полностью соответствовавшая моим представлениям о том, какими должны быть декорации. Оказалось, что там есть места, не тронутые никакой реконструкцией, очень красивые, сохранившиеся в первозданном виде практически с начала века. К тому же я понял, что документальные свидетельства о Первой мировой войне – а таких архивных записей сохранилось немало – все они черно-белые. И мне показалось, что история будет выглядеть лучше и реалистичнее в таком цвете. К тому же черно-белый лучше всего передает дух этого времени – периода скорби и страдания. Но я, конечно, являюсь большим поклонником цвета, поэтому он все-таки присутствует в фильме. В моменты, когда жизнь берет верх и словно наполняет героев, течет по их венам.

Изменив концовку и общее настроение пьесы Ростана, вы оставили неизменным время действия. Значит ли это, что конкретная эпоха, исторический контекст играют ключевую роль?

Меня интересовала прежде всего не эпоха, а то, как ложь помогает людям выживать во времена кризиса. Как созданный ими вымышленный мир становится спасением от реальных проблем. Эта история прекрасна тем, что ложь в ней заразительна, она, как болезнь, поражает героев. Каждый из них врет по разным причинам. И драматический контекст истории в данном случае служит оправданием для всей этой лжи. Зрители не только понимают ее причины, но и принимают ее. Потому что ложь в данном случае – результат сложившейся драматической ситуации. Герои врут, потому что страдают. И в этом случае исторический контекст играет все же второстепенную роль.

Тем не менее ощущаете ли вы сами, насколько эта вымышленная история соотносится с тем, что происходит сейчас и в Европе, и в мире вообще?

Я не хотел, чтобы фильм получился ностальгическим. Он хоть и рассказывает о прошлом, но это то прошлое, тот исторический период, который эхом отдается в настоящем. Сейчас мы наблюдаем, как поднимается новая волна национализма. Люди повсюду переживают в каком-то смысле кризис самоидентификации, откуда и появляется стремление укрепить, даже закрыть границы. И в этом смысле взгляд в прошлое может помочь лучше понять настоящее. Ведь история, как известно, повторяется. И фильм, действие которого происходит в прошлом, может быть полезен. Я не буду говорить, что «Франц» изменит мир и что кино в целом способно на это. Но хорошо, если оно заставляет людей размышлять и задаваться вопросами.

Одна из самых сильных и даже страшных сцен – та, в которой посетители одного из парижских кафе хором поют «Марсельезу» на глазах у героини-немки. Этот эпизод – примета исключительно того, военного, времени?

Я начал работу над фильмом почти сразу после атаки на «Шарли Эбдо». Это было время, когда французы были едины, как никогда, – перед лицом общего врага, когда «Марсельеза» звучала повсюду как символ этого единства. Мне же было интересно вернуть «Марсельезе» ее изначальное звучание – военное, жестокое, такое, каким оно должно было слышаться немецкой девушке, оказавшейся в Париже в 1919 году.

Французский гимн призывает взяться за оружие, но «Франц» при этом все-таки антивоенное кино?

Конечно, это пацифистское и гуманистическое кино. Мне было важно показать, что Франция и Германия не сразу пришли к согласию – мы все знаем, что за Первой мировой последовала Вторая мировая война. Но еще важнее для меня было продемонстрировать, как культура помогает людям узнавать и понимать друг друга – это, пожалуй, основная идея «Франца». Отсюда в фильме появляется и живопись, и музыка, то, что в реальной жизни на самом деле может помочь людям лучше понять друг друга. По той же причине я решил снимать картину на двух языках – французском и немецком, а не на английском. Мне было важно подчеркнуть это двуязычие, так как язык является еще одним элементом, способным связать людей. Попытка услышать друг друга – единственный путь к единению.



«Надо отдать должное Озону: в годы планетарного кризиса и ощущения неизбежности войн он сделал пацифистский фильм о том, какой трагедией оборачиваются военные игры для каждой семьи и для целых народов. Это фильм о том, как противится нормальная натура идее враждебности между странами. И это фильм о чудаке, который еще способен мучиться чувством вины так, что эта вина начинает вести его по жизни. Актер Пьер Нинэ идеален для воплощения человека, одержимого «одной, но пламенной страстью».
«Озон известен как искусный стилизатор и провокатор, любитель сюжетных обманок и перевертышей, все это есть и в новой картине, при этом он утверждает себя мастером большого стиля, служащего более серьезным задачам и не убитого ни академизмом, ни архаикой. «Франц» поставлен как вольный ремейк «Недопетой колыбельной» Эрнста Любича — и режиссер выдерживает неизбежное сравнение с классиком. Как и сравнение с «Жюлем и Джимом» Франсуа Трюффо — первым фильмом, где война была показана как символическая проекция частной жизни в декадентской Европе».
«Озон и раньше снимал картины о смерти, но «Франц» – пожалуй, первый его фильм, в котором он не боится предстать серьезным и взрослым. При этом ни парадоксальности своего почерка, ни стилизаторского таланта, ни чувствительности, ни даже некоторого озорства он отнюдь не утратил. Картина снята абсолютным мастером: все компоненты – от идеального кастинга до безукоризненного изображения – подчинены рассказываемой истории. Не удивлюсь, если былой анфан террибль Франсуа доберется вместе с «Францем» до своей первой оскаровской номинации».

	ПЬЕР НИНЭ /Pierre Niney/ – Адриен Родился 13 марта 1989 года в Париже. Снимался в фильмах: «Ив Сен-Лоран», «Идеальный мужчина», «Притворись моим парнем», «Люблю смотреть на девушек», «Анонимные романтики».
	ПАУЛА БИР /Paula Beer/ – Анна Родилась в 1995 году в Берлине. Снималась в фильмах: «Людвиг Баварский», «Темная долина», «4 Короля».

ФРАНСУА ОЗОН /François Ozon/ – автор сценария и режиссер
Родился 15 ноября 1967 года в Париже. Фильмография: «Новая подружка», «Молода и прекрасна», «Отчаянная домохозяйка», «Ангел», «Время прощания», «5x2», «Бассейн», «8 женщин», «Под песком», «Капли дождя на раскаленных скалах», «Криминальные любовники», «Крысятник».

ПАСКАЛЬ МАРТИ /Pascal Marti/ – оператор
Оператор-постановщик фильмов «Этот неловкий момент», «Новая подружка», «Молода и прекрасна», «Париж, я люблю тебя», «Росарио – Ножницы».

ФИЛИПП РОМБИ /Philippe Rombi/ – композитор
Принимал участие в создании фильмов: «Этот неловкий момент», «Астерикс: Земля Богов», «Новая подружка», «Молода и прекрасна», «В доме», «Мечтатели», «Девушка из Монако», «Счастливого Рождества».